Уже многие высказались о возможных последствиях пандемии. Я думаю, что не в последнюю очередь изменится наше представление о собственных потребностях. Мы, наконец, поймем, чего нам не хватает, а в чем, наоборот, существует переизбыток. Наши нужды будут существенно пересмотрены.

В презентации о «Новом материализме» говорилось об увеличении интереса к таким материалам, как стекло, камень, бумага, дерево. О том, что возвращается интерес к искусствам и ремеслам, к локальному ремесленничеству, что вызвало особенный интерес у киевской аудитории, потому что ваш регион богат традициями. Многие техники и материалы были забыты, долгое время не использовались, и их возвращение в современный быт происходит на наших глазах. Активизируется с новой силой ткачество, в частности, льняное, конопляное, шерстяное. Наблюдается камбэк локальной креативности, и для вашей страны этот процесс сейчас особенно актуален. Возрождение началось за счет активности молодого поколения, проявившего себя во время политического кризиса в Украине. Активности, которая привела к появлению локального мейкерства, гастрономии и пр. Мы видим, как новое поколение преобразовало местный рынок еды. Даже дизайнеры занимаются теперь приготовлением вина, настоек, хлеба. Это влечет за собой и обновление коммуникационного дизайна, графики.

Сейчас вам надо лишь подхватить все эти направления и делать еще больше, чем прежде. Использовать, как фундамент для новых мастерских, новой деятельности, новой экономики, а также для образования, школ. К тому же это очень естественное развитие, когда традиции прошлого находят продолжение в чем-то новом, удовлетворяют новые потребности и выходят на новый уровень. У вас для этого все есть. Два года назад, когда я был в Киеве, я посетил одну из ярмарок и там было так много творческих людей, этники, жизнерадостной молодежи.

Я думаю, что в ситуации нынешнего кризиса, связанного с пандемией, новый материализм становится еще более осязаемым и получает еще больше признания, чем раньше. Кризис нас застал в момент крайней глобализации, которая превратилась в серьезную проблему, и необходимость возвращения к локальному производству стала очевидной. У нас должна быть возможность контролировать ситуацию, быть более независимыми на местном уровне, чтобы быстро реагировать на любые внезапные вызовы. В результате климатических изменений уже начало меняться мышление в этом направлении. Все, что происходит сейчас, на самом деле зародилось в головах людей уже какое-то время назад. Возможно, не настолько хорошо осознавалось и понималось, а какие-то вещи игнорировались — например, слишком быстрое производство для поддержания избыточного потребления.

Отношение к базовым материалам, я бы даже сказал, взаимоотношения с ними — с глиной, чтобы делать керамику, с тестом, чтобы печь хлеб, — вышли на первый план. Толчком для этого послужили ограничения в тактильных контактах между людьми из-за распространения вируса. Тяга к тактильности, к физическому контакту с разными фактурами — стеклом, деревом, текстилем — приобрела массовый характер. Взаимоотношения с материалом начинаются с прикосновения, с ощущения его грубости или мягкости, холода или тепла, гладкости или шероховатости. И я думаю, что эти взаимоотношения будут более эмоциональными, чем прежде. Через предметы мы будем узнавать людей их создавших и задумавших. Это касается и функциональных предметов для ежедневного использования, и созданных для красоты.

Тактильность позволяет находить внутренние, духовные ценности предмета, будь то керамический горшок, украшения или предметы быта — анимизм самих объектов. Новый материализм связывает нас с прошлым, настоящим и будущим, которое сейчас видится очень неопределенным. Человеку важен мгновенный прямой контакт с простыми материалами, который долгое время упускался из вида, потому что общество заставляли потреблять больше и быстрее. Нам не давали времени на то, чтобы понять или спросить себя, почему эта вещь так дешево стоит, как это возможно, откуда она взялась, где ее произвели и т. д. Наше будущее — об осознанности выбора.

Studio Edelkoort и TrendUnion активно работает с фэшн-индустрией. И мы видим, как у наших клиентов сейчас закрыты магазины, нет дохода, производство коллекций приостановлено, потому что нет заказов. Подготовка к новой коллекции весна-лето 2021 тоже прекращена. То есть уже понятно, что будет много непроданных остатков, у людей мало денег и идея ресайклинга будет актуальна, как никогда.

Влияние пандемии на экономику разрушительное, в вашей стране это происходит уже давно по другим причинам. Те инициативы, которые зародились какое-то время назад и не имели достаточной поддержки, сейчас станут более очевидными. И люди с деньгами, возможно, станут более открыты к инвестициям. Я надеюсь на это, но уверенности нет. Мы напуганы вирусом, потому что он непредсказуем. Неизвестно, что будет глобально с человечеством, как это повлияет. Люди могут стать более агрессивными… Ситуация двоякая.

Новый материализм — это не о новых деньгах, а о сущности материалов, их чистоте, натуральности, но также и о новых технологиях, о простоте каждого дня, о новых ритуалах, объектах без функции, которые нужны для воображения, настроения, креативности, фантазии (немного сюрреализма), очарования. То есть я бы стимулировал тех людей, кто уже занимается производством подобного рода вещей, продолжать и делать больше, вовлекать в свою деятельность больше людей. Надо обратиться к прошлому, к традициям и ремеслам, обучать новое поколение в школах. Если вы следите за деятельностью Ли Эделькорт, то знаете, что она исследует тему текстиля и многие сейчас занялись ткачеством прямо у себя на кухне. Большая часть нового материализма развивается именно в ткацком ремесле, в работе с пряжей, в вышивке и т. д. И, насколько я знаю, украинская культура текстиля тоже очень богата традициями — домашний текстиль, ковры, тканая, вышитая одежда. Возможно, это звучит как что-то старомодное, «из бабушкиного сундука», но на самом деле ткачество может стать драйвером для новых решений в современной моде и декоре.

Крафтовости будет больше. Но это не значит, что мы полностью перейдем на ручное изготовление и вернемся в доиндустриальную эпоху. Нужны новые машины, новые технологии и менее масштабные, локальные производства. Первым делом надо думать об удовлетворении потребностей внутреннего рынка, так как импортирование — это более затратная история. Думать об использовании локальных ресурсов для производства и изготовления всего необходимого внутри страны. Что будет с промышленностью в целом, пока что сказать сложно. Все очень неопределенно. После 11 мая, когда у нас будет больше свободы, возможно ситуация начнет понемногу улучшаться, а, возможно, наоборот. В краткосрочной перспективе мы видим упадок экономики, что будет дальше — неизвестно. Но, мне кажется, у вас есть причины для оптимизма, так как еще до пандемии можно было наблюдать развитие небольших фермерских хозяйств, мастерских, у вас большое количество дизайнеров, которые занимаются производством самостоятельно.

Сейчас, когда доходы резко сократились или вообще прекратились, люди вспомнят о своих навыках, они обретут новое значение и, возможно, появится азарт возобновить какие-то давно забытые и невостребованные умения, вдохнуть в них новую жизнь. Новое поколение украинцев, за которым я наблюдал, когда приезжал в Киев (возможно, это слишком нишевая история, не знаю), очень позитивно настроено. Это какое-то альтернативное движение людей, которые не хотят быть частью индустрии, заточенной на потреблении, которые отвергают продукцию массмаркета и которых заботят вопросы устойчивого развития. Все эти настроения будут только усиливаться после локдауна. Особенно в отношении продуктов питания. Новое поколение, движимое подобными ценностями, в вашей стране, возможно, выйдет на авансцену и будет играть в новой экономике более заметную роль, на другом уровне, влиять на переоценку ценностей в обществе в целом. Это направление — крафт в широком смысле — даст больше пространства для новых возможностей.

Что касается фермерства, то в нынешней ситуации, даже при наличии хозяйств в пригородах, есть сложности с транспортировкой. Возможно, мы придем к тому, чтобы в городах были свои фермы по выращиванию овощей и прочей продукции, чтобы можно было без промедлений удовлетворять потребности локального рынка. Мы наблюдаем очень резкий поворот — от перепроизводства к недостатку на местных уровнях.

Сейчас происходит много странных вещей. Во Франции, например, открыли «Макдональдсы» в режиме drive и люди словно сошли с ума — выстроились в своих машинах в очереди и ждали по 3 часа, чтобы заказать гамбургер. То есть такой сравнительно короткий период ограничений привел к проявлению отчаяния в таких формах, о которых все успели забыть. Я не уверен, что после локдауна люди выйдут сдержанными и не озлобленными. За два месяца невозможно, конечно, полностью изменить привычки, но сейчас так много контрастных проявлений в человеческом поведении, что это, как минимум, настораживает.

В вашей стране есть молодое поколение, которое не будет действовать по устаревшему бизнес-плану, просто потому что период его становления пришелся на революции и войну, а сейчас добавилась еще и пандемия. Молодежь будет искать альтернативные пути и найдет их. Это касается и маркетинга, и нового материализма — определения ценности предмета с точки зрения устойчивого развития.

Да, это так. Еще очень важно собирать людей вместе, делиться идеями друг с другом, чтобы дальше нести оптимистичный и позитивный настрой, чтобы каждый в своей сфере активно участвовал в изменениях, инициировал их, искал возможности повлиять на людей, принимающих важные решения на уровне местного управления и т. д. Малому бизнесу надо объединять свои усилия, усовершенствоваться, но сохранять свои масштабы, не пытаться расти. Мы увидели, что происходит в кризисы с крупными компаниями — коллапс. Более эффективная модель — много небольших компаний и производств.

Есть какие-то базовые вещи, без которых невозможно жить. Например, продукты питания. Ваша страна в этом смысле хорошо подготовлена к такого рода испытаниям, и это может стать хорошим примером для других сфер деятельности, обратить внимание на потребности тех производств, которые были потеряны и которые нуждаются в восстановлении, чтобы никакой локдаун не привел в будущем к коллапсу внутреннего рынка.

Непросто быть креативным, когда речь идет о спасении мира или бизнеса. Сейчас много разговоров на эту тему, советов «надо сделать это, надо сделать то». Мне кажется, необходимо немного успокоиться, оглянуться назад. Все сейчас заняты в основном какими-то бытовыми задачами, превращают их в ежедневные ритуалы, готовят по семейным рецептам, для этого обзванивают родственников, расспрашивают, как испечь пирог или сварить суп. Все это, как и разбор гардероба, сортировка вещей на нужные и нет, имеет своего рода терапевтический эффект. Есть возможность задуматься над тем, что мы, возможно, не замечали раньше из-за другой скорости жизни. Например, что у нас слишком много вещей, которыми мы не пользуемся, а у кого-то нет даже необходимого.

Это одно из открытий пандемии — мы поняли, что едины, что люди везде одинаковы. И в хорошем, и в плохом смыслах. Многие сейчас думают, что смогут вернуться к прежней жизни, они хотят этого. Люди жалуются, требуют, ведут себя агрессивно. И это происходит повсеместно, во всех странах.

Повторюсь, новый материализм основан на культуре, на традициях, на образовании, на уважении к природе, на переосмыслении мужского-женского, сезонов, питания, общения и т. д. В оптимистичном сценарии мы будем стремится делать все лучше, но могут быть пересмотрены и представления о хорошем и плохом. Надо продолжить бороться с системой и адаптироваться к изменениям.

Совершенно верно. К тому же, надев маски, мы лишились возможности видеть выражение лица и считывать эмоции. Видя только глаза над маской, часто сталкиваешься со злым взглядом, подозревающим всех вокруг. Мне, например, сейчас очень сложно даются походы в магазин именно по этой причине, я очень остро ощущают эту озлобленность и подозрительность.

Позитивный момент — то, о чем, мы говорили выше. Да, нам тяжело смириться с переменами, но эти перемены на самом деле зародились до кризиса, до пандемии, никто не хотел их признавать, в особенности мировые лидеры. А сейчас необходимость перемен вышла наружу и стала для всех очевидной. Три года назад, рассказывая о новом материализме, мы на самом деле обсуждали те же темы, что и сейчас, только во главе тогда была другая проблема. Но основные вопросы уже витали в воздухе. Такие, как поиск новых идей для бизнеса, новых стратегий, расслоение общества и его последствия и т. д. Сейчас из-за пандемии у нас появились дополнительные проблемы, плюс к уже существовавшим, — транспорт, мобильность.

Да! У нас есть средства связи. Мои родители, например, без ума от Facetime — мы с ними так проводим вместе время, слушаем музыку, танцуем… Я иногда даже прошу устроить выходной без Facetime (смеется — прим. ред.). Ограничения для нас — не помеха, мы все равно нуждаемся в веселье, в вечеринках, каком-то сумасбродстве, и современные средства связи позволяют это делать даже в условиях самоизоляции. Очень многое сейчас под контролем, но люди не могут позволить контролировать себя слишком сильно, и это стремление к свободе находит разные проявления. В чем-то, возможно, мы становимся более безрассудными (смеется — прим. ред.).